Серома при паховой грыжи
Шептунов Ю.М.
Воронежский государственный медицинский университет им. Н.Н. Бурденко, Воронеж, Россия
Внуков П.В.
ГУЗ «Елецкая городская больница №2», Елец, Россия
Способ профилактики серомы во время трансабдоминальной преперитонеальной пластики при прямой паховой грыже
Журнал:
Эндоскопическая хирургия. 2018;24(5): 3-6
Как цитировать
Шептунов Ю. М., Внуков П. В. Способ профилактики серомы во время трансабдоминальной преперитонеальной пластики при прямой паховой грыже.
Эндоскопическая хирургия.
2018;24(5):3-6.
https://doi.org/10.17116/endoskop2018240513
Авторы:
Шептунов Ю.М.
Воронежский государственный медицинский университет им. Н.Н. Бурденко, Воронеж, Россия
Читать метаданные
Цель исследования — улучшить результаты лапароскопического лечения прямых паховых грыж путем разработки способа профилактики образования сером. Материал и методы. Способ заключается в подшивании дна фасциального мешка к эндопротезу. Проведена оценка эффективности способа в сравнении с традиционным выворачиванием поперечной фасции и фиксации ее к связке Купера. В группу контроля вошли 23 пациента, основную группу составили 13 больных. На 3-и сутки всем больным было выполнено контрольное УЗИ паховой области, а также оценена интенсивность боли по визуальной аналоговой шкале. Через 3—10 мес после операции 28 пациентов осмотрены с определением показателей качества жизни, связанного со здоровьем, по шкале MOS SF-36. Результаты. В раннем послеоперационном периоде у 5 (16,7%) пациентов контрольной группы возникли серомы. В основной группе таких осложнений выявлено не было. Показатель интенсивности боли по визуальной аналоговой шкале в группе контроля имел статистически достоверно более высокое значение (3,2±1,3 против 2,9±1,2 (p
Авторы:
Шептунов Ю.М.
Воронежский государственный медицинский университет им. Н.Н. Бурденко, Воронеж, Россия
Внуков П.В.
ГУЗ «Елецкая городская больница №2», Елец, Россия
В последние годы стремительно возрастает популярность лапароскопической хирургии паховых грыж. Это связано с тем, что эффективность и без-опасность трансабдоминальной преперитонеальной пластики (ТАРР — transabdominal preperitoneal repair) были доказаны целым рядом исследований [1—3]. Существует множество официальных рекомендаций по лапароскопической паховой герниопластике [4]. В них четко регламентированы показания и противопоказания к данным операциям, особенности и границы диссекции преперитонеального пространства, характеристики требуемого имплантата и т. д. В то же время по ряду вопросов, таких как способ фиксации протеза и ушивания брюшины, возможность полной диссекции грыжевого мешка при пахово-мошоночных грыжах, необходимость использования электрокоагуляции, профилактика серомы и др., нет четкой регламентации, и выбор различных технических оперативных приемов остается за оперирующим хирургом [5—7].
Основные преимущества лапароскопического доступа — это ранняя реабилитация, гладкое течение раннего послеоперационного периода, возможность выполнения одновременной двусторонней пластики, в том числе при бессимптомной грыже [1, 3].
Одним из послеоперационных осложнений ТАРР, которое в целом мало влияет на конечный результат операции, риск рецидива, но в значительной степени нивелирует основные достоинства ТАРР, является серома. Поскольку в стандартном варианте операции выполняется широкая мобилизация брюшины с установкой сетчатого протеза площадью более 150 см2, вероятность образования скопления тканевой жидкости вокруг имплантата существует всегда. В то же время клинические проявления серомы чаще всего наблюдаются при операциях по поводу прямых паховых грыж [5, 6]. Это в свою очередь может нарушать процесс интеграции сетки в зоне пахового промежутка.
В связи с этим предложены различные варианты редукции фасциального мешка — анатомического субстрата клинически манифестной серомы. Наиболее широко распространенный вариант — фиксация измененной поперечной фасции пахового промежутка к связке Купера с помощью герниостеплера [8]. В связи с разной толщиной фасциальных структур этот способ не всегда обеспечивает надежную фиксацию. Кроме того, дополнительная скрепка увеличивает вероятность формирования синдрома хронической боли. Одновременно с этим интерпозиция ткани между имплантатом и гребенчатой связкой может также нарушать процесс интеграции протеза. Известен способ редукции фасциального мешка с помощью эндопетли [9]. Однако при этом образуется достаточно большой объем тканей, лишенных кровоснабжения, да и вероятность соскальзывания лигатуры велика.
Более сложный способ — ушивание фасциального мешка [10]. Это позволяет редуцировать поперечную фасцию и уменьшить паховый промежуток. Вместе с тем при наложении интракорпоральных швов достаточно сложно контролировать возникающее натяжение тканей, тем более в условиях пневмоперитонеума. А влияние этого натяжения на выраженность болевого синдрома при десуффляции, при активных движениях пациента в раннем послеоперационном периоде не изучено.
В связи с этим вопрос о необходимости и без-опасности пластики поперечной фасции в ходе ТАРР, а также оптимальном способе ее выполнения считается не решенным в настоящее время.
Цель исследования — разработка эффективного способа редукции фасциального мешка во время ТАРР при прямой паховой грыже.
Материал и методы
Исследование основано на анализе результатов выполнения 45 лапароскопических трансабдоминальных операций — ТАРР по поводу прямой паховой грыжи у 36 пациентов мужского пола. Основную группу составили 13 больных, которым выполнено 15 операций по разработанной методике (RU 2625445 C1), суть которой заключается в следующем. После выполнения стандартной мобилизации париетальной брюшины и помещения протеза размером 10×15 см в преперитонеальном пространстве фиксировали протез к связке Купера одной спиралью герниостеплером. Далее с помощью пальца ассистента осуществляли давление в проекции наружного отверстия пахового канала с тем, чтобы дно фасциального мешка соприкасалось с имплантатом. После этого накладывали от 1 до 3 интракорпоральных швов сквозь сетку с захватом поперечной фасции в области дна пахового промежутка. Ячеистая структура протеза позволяет визуализировать прошиваемые ткани достаточно четко. Дополнительной фиксации сетки, как правило, не требовалось. В случае большого размера грыжевого мешка предварительно уменьшали его полость одним интракорпоральным сборивающим швом в области дна. Показанием для данной манипуляции служили высота пахового промежутка 30 мм и более, а также отсутствие визуализации дна фасциального мешка при осмотре грыжевых ворот со стороны брюшины, что свидетельствовало о его большом размере. После этого сетчатый имплантат фиксировали в зоне медиальной паховой ямки интракорпоральным швом способом, описанным выше. Данный прием выполнен во время 6 операций. В качестве шовного материала применяли рассасывающиеся нити диаметром 4/0.
В группу контроля вошли 23 пациента, которым выполнено 30 операций по стандартной методике, описанной в национальных клинических рекомендациях. Из них во время 9 операций у пациентов с большой грыжей поперечная фасция фиксировалась к связке Купера одной или двумя спиралями с помощью герниостеплера.
Пациенты в контрольной и основной группах были сопоставимы по возрасту (медианы 58 и 59 лет соответственно) и срокам грыженосительства (от 2 до 48 мес). Девять грыж контрольной и 6 грыж основной групп оценены по размеру как большие, что составило 30 и 40% соответственно.
Оценка результатов проводилась в раннем послеоперационном периоде по стандартным критериям. Кроме того, через 3 сут всем больным было выполнено контрольное УЗИ паховой области, а также оценена интенсивность боли по визуальной аналоговой шкале. 28 пациентов осмотрены через 3—10 мес после операции с определением показателей качества жизни, связанного со здоровьем, по шкале MOS SF-36.
Статистическая обработка полученных результатов выполнена с использованием стандартного набора команд приложения MSExcel. Формат представления данных M±σ. Для выявления статистической значимости отличий применяли критерий Манна—Уитни.
Результаты
Среднее время операции в основной группе составило 61±9,8 мин, в контрольной группе — 52±10,7 мин, при статистически значимой разнице (р<0,05).
Сроки стационарного лечения в основной и контрольной группах различались незначительно: 6,0±0,9 и 6,3±1,1 койко-дня соответственно (р>0,05).
В раннем послеоперационном периоде тромбоэмболические и гнойно-воспалительные осложнения в обеих группах отсутствовали. Через 3 сут после операции в контрольной группе выявлено 5 сером, что составило 16,7%. Из них 3 образовались после операций без фиксации грыжевого мешка, а 2 были сопряжены с несостоятельностью фиксации вывернутой поперечной фасции к связке Купера, что определялось по характерной ультрасонографической картине. При этом в двух случаях протез в зоне пахового промежутка был окружен серомой с двух сторон. Четыре серомы имели выраженное клиническое проявление с выбуханием в паховой области, болевым синдромом и субфебрилитетом. В связи с этим выполнена пункция под УЗ-контролем 2—3-кратно с промежутком в 48 ч, после чего было отмечено значительное клиническое улучшение и дополнительные пункции не проводились. В основной группе ни клинически, ни при УЗИ серомы не выявлены (р<0,01).
Анализ выраженности болевого синдрома по 10-балльной визуальной аналоговой шкале показал, что в основной группе через 3 сут после оперативного вмешательства показатель составил 2,9±1,2 балла, в контрольной группе — 3,2±1,3 балла. Разница статистически достоверна (р<0,05).
Восемнадцать больных контрольной группы и 10 — основной группы осмотрены в отдаленном периоде. Рецидива ни клинически, ни при УЗИ передней брюшной стенки не обнаружено. Для оценки физического компонента здоровья выполнено анкетирование пациентов.
Показатель «физическое функционирование» в контрольной группе составил 93,3±6,4, в основной — 96±5,2 балла. Несмотря на более высокий показатель в основной группе, разница между группами по этому показателю статистически недостоверна (р>0,05). Показатель «ролевое функционирование» в контрольной и основной группах составил 80,1±20,2 и 85±21,1 балла соответственно. В этом случае также отвергнуть нулевую гипотезу об отсутствии отличий не удалось (р>0,05). Аналогично установлено, что разница между группами по показателю «общее состояние здоровья» статистически недостоверна. В контрольной группе он составил 85,9±2,1, в основной — 86,5±1,6 балла. В то же время значимые отличия между группами выявлены по показателю «интенсивность боли»: в основной группе его среднее значение — 95,2±7,7, в контрольной — 87,7±9,7 балла (р<0,05).
Обсуждение
Полученные предварительные результаты говорят о том, что ТАРР является эффективным и без-опасным методом хирургического лечения паховых грыж. В то же время это оперативное вмешательство при прямых грыжах может сопровождаться образованием серомы, морфологической основой которой является перерастянутая поперечная фасция пахового промежутка. Несмотря на отсутствие в контрольной группе рецидива заболевания, нагноения в зоне операции или увеличения продолжительности стационарного лечения, серома может удлинять общий срок полного восстановления и сказываться на удовлетворенности пациентов результатами операции. Предложенный способ редукции фасциального мешка одновременно выполняет и функцию фиксации протеза. Сохранение фиксации имплантата к поперечной фасции даже в случае развития серомы способствует интеграции протеза в слои передней брюшной стенки. Время, затрачиваемое на наложение шва, на несколько минут превышает время, требуемое для фиксирования поперечной фасции к связке Купера. Однако в основной группе этот промежуток времени уменьшается с увеличением количества операций, т. е. с выработкой мануального навыка. Способ, не сопровождаясь какими-либо специфическими периоперационными осложнениями, позволяет уменьшить количество сером, а также снизить выраженность болевого синдрома в раннем послеоперационном периоде. Сшивание поперечной фасции дна грыжевого мешка и сетчатого имплантата не приводило к формированию синдрома хронической боли у пациентов исследуемой группы.
В том случае, если выполняли ушивание поперечной фасции в условиях карбоксиперитонеума без фиксации ее к протезу, в раннем послеоперационном периоде возникали конфигуративные изменения имплантата (куполообразная деформация, особенно при высоком паховом промежутке, гофрирование протеза, минимальные перемещения), которые выявляли при ультрасонографическом обследовании. Эти изменения, по всей видимости, могут создавать дополнительные условия для возникновения серомы. Если же поперечная фасция просто была фиксирована к имплантату, никакие изменения его пространственной структуры не способствуют образованию преперитонеальных и префасциальных пространств. Этот прием позволяет редуцировать фасциальный мешок без малейшего натяжения практически у всех пациентов с прямой паховой грыжей.
Вывод
1. Перерастянутая поперечная фасция задней стенки пахового канала в случае прямой паховой грыжи со значительным объемом грыжевого мешка при ТАРР требует коррекции.
2. Одним из способов редукции фасциального мешка может быть подшивание его дна к сетчатому имплантату в области медиальной паховой ямки.
3. Описанный способ является безопасным и эффективным с точки зрения профилактики ранних послеоперационных осложнений, в частности серомы.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Сведения об авторах
Шептунов Юрий Михайлович — д.м.н., профессор
Внуков Павел Владимирович — к.м.н., заведующий хирургическим отделением ГУЗ «Елецкая городская больница №2»; e-mail: pvnukov@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0002-7396-7728
*e-mail: pvnukov@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0002-7396-7728
Источник
Несмотря на отработанную технику, операции по поводу паховых грыж могут сопровождаться рядом интра- и послеоперационных осложнений (ранних и поздних), среди которых наиболее частыми являются раневая инфекция и гематомы (до 10%), выраженная хроническая послеоперационная боль (до 3%) и рецидив грыжи (от 5 до 10%) [17]. К интраоперационным осложнениям также относят непосредственное повреждение структур паховой области: пересечение а. epigastrica superficialis, a. и v. femoralis, vv. Iliaca extern, Corona mortis; Vasa testicularis; ущемление с последующим тромбозом v. femoralis; повреждение Ductus deferens, N. ilioinguinlais, R. genitalis, N. genitofemoralis, N. iliohypogastricus, кишки или мочевого пузыря (количество троакарных повреждений составляет 0,1-0,3%) [13, 18, 19, 22]. Частота ранних послеоперационных осложнений достигает 21,9% [3, 7, 8, 10, 12], среди них длительно незаживающие, в том числе инфицированные раны, гематомы, серомы, отек яичка и мошонки, острые боли, орхит и орхоэпидидимит [1, 2, 4, 6, 7, 18, 22].
Цель исследования – определить зависимость частоты возникновения послеоперационных гематом от техники выполнения пахового грыжесечения.
Проведен анализ результатов 625 плановых и экстренных грыжесечений, выполненных по поводу паховых грыж и их осложнений в ГКБ №67
Москвы за период с 2005 по 2012 г. В 150 (24%) наблюдениях была произведена открытая пластика задней стенки пахового канала (ЗС ПК), 115 из них составили 1-ю группу: в 23 (20%) – выполнено грыжесечение по Бассини, в 67 (58,3%) – по Шулдайсу, в 25 (21,7%) – по Постемпски. Больные, оперированные в экстренном порядке при сроке ущемления менее 6 ч, были объединены с больными, которым выполняли плановое грыжесечение, поскольку не имелось существенных различий в технике и продолжительности операций. С использованием полипропиленового протеза были оперированы 475 (76%) из 625 больных. Во 2-ю группу вошли 378 (60,5%) из 625 пациентов, которым произведена операция типа Лихтенштейна. Больные данной группы были разделены на подгруппы в зависимости от вариантов обработки грыжевого мешка (ГМ): 127 (33,6%) операций без обработки ГМ, 66 (17,5%) операций с вправлением ГМ и 185 (48,9%) операций с иссечением ГМ, а также в зависимости от вида реконструкции ЗС ПК: 179 (47,3%) больным произведено только протезирование, 133 (35,2%) – протезирование в комбинации с однослойной пластикой, 66 (17,5%) – с элементами многослойной пластики. 3-ю группу составили 83 (13,3%) из 625 больных, у которых была применена лапароскопическая трансабдоминальная преперитонеальная пластика (Trans-Abdominal Preperitoneal – ТАРР; n=60) и тотальная внебрюшная пластика (Total Extra-Peritoneal – ТЕР; n=23).
Все группы больных были сопоставимы по полу, возрасту, наличию сопутствующих заболеваний, сторонам и срокам грыженосительства, наличию рецидивных и пахово-мошоночных грыж, а также предыдущих операций на нижнем отделе живота. Полученные результаты оценивали ретроспективно по первичной документации и проспективно: при наборе собственной подгруппы без обработки ГМ, методом телефонного интервьюирования и при контрольных осмотрах. Расчеты проводили в программной среде IBM SPSS Statistics 20.0.0 с использованием критериев &khgr;2, точного критерия Фишера, U-критерия Манна-Уитни, теста Краскала-Уоллиса, t-теста для сравнения средних, биноминального теста, однофакторного дисперсионного анализа; на нормальность распределения переменные проверяли с помощью одновыборочного теста Колмогорова-Смирнова (статистически достоверными признаны значения при р≤0,05).
Геморрагические осложнения во всех группах наблюдали только у тех больных, которым выполняли операции с иссечением либо вправлением ГМ.
В 1-й группе гематоцеле мошонки было у 4 (3,5%) больных (&khgr;2=2,361, р=0,307), гематома семенного канатика – у 5 (4,3%; &khgr;2=4,833, р=0,089), геморрагический инфильтрат послеоперационной раны – у 2 (1,7%; &khgr;2=1,382, р=0,501). Причем только у 1 (4,5%) больного из 22, оперированных в экстренном порядке, возникла гематома семенного канатика и гематоцеле мошонки с развившимся инфильтратом, который сопровождался частичным расхождением краев раны и продолжительной лимфореей.
Во 2-й группе (в подгруппе без реконструкции ЗС ПК) гематоцеле мошонки было отмечено в 9 (5,0%) наблюдениях (&khgr;2=2,118, р=0,347), семенного канатика – в 6 (3,4%; &khgr;2=1,252, р=0,535), геморрагический инфильтрат послеоперационной раны – в 5 (2,8%; &khgr;2=0,270, р=0,874) с последующей лимфореей у 3 (1,7%) больных.
В подгруппе с однослойной пластикой ЗС ПК (2-я группа) гематоцеле мошонки и гематома семенного канатика отмечены у 1 (0,8%) больного (&khgr;2=1,303, р=0,521), причем ультразвуковая картина свидетельствовала об имбибиции яичка кровью; геморрагический инфильтрат послеоперационной раны – у 4 (3,0%; &khgr;2=5,333, р=0,070), лимфорея – у 5 (3,8%; &khgr;2=2,082, р=0,353).
В подгруппе с многослойной пластикой ЗС ПК (2-я группа) операции проводили в основном без обработки ГМ (у 59 из 66 больных). Геморрагических осложнений в данной подгруппе не наблюдали.
Результаты эндоскопических операций сравнили с результатами открытого протезирования. В 3-й группе у 4 (4,8%) больных возникли гематомы ГМ, оставленного в паховом канале (при сравнении с наблюдениями гематоцеле мошонки после открытого протезирования точный критерий Фишера с двусторонним значением р=0,283). В 2 из этих 4 наблюдений потребовался трансингуинальный доступ с иссечением ГМ и санацией гематомы. У 4 (4,8%) больных наблюдали гематому пахового промежутка, потребовавшую эвакуации (точный критерий Фишера с двусторонним значением р=0,109). У 2 (2,4%) больных отмечали инфильтрат в области троакарных проколов с последующим замедленным заживлением ран (точный критерий Фишера с двусторонним значением р=1,000).
Достоверных различий в частоте геморрагических осложнений у больных 1, 2 и 3-й группы не было, что соответствует данным литературы, однако прослеживалась закономерная тенденция уменьшения числа осложнений при минимизации хирургической агрессии в отношении ГМ и семенного канатика, а также при проведении функциональной реконструкции ЗС ПК.
Гематома – одно из наиболее частых осложнений пахового грыжесечения, его частота составляет 1-16,8% [15, 21, 22]. С патогенетической и практической точек зрения мы выделяем 6 типов гематы как осложнения пахового грыжесечения.
Первый тип – гематома послеоперационной раны, точнее имбибиция краев раны кровью. Причины этого осложнения – недостаточный гемостаз во время операции и грубые тракции, причем как первое, так и второе может быть следствием технических сложностей во время операции (глубина раны, тучность больного, наличие сращений при рецидивной и/или невправимой грыже, ломкость сосудов при атеросклерозе, медикаментозная гипотензия и отсутствие явного кровотечения во время операции, прием дезагрегантов и антикоагулянтов, гемофилия), недостаточной квалификации, а также выбора оперативного пособия [11, 13, 14, 16, 18-20, 22]. Последнее приобретает все большее значение с развитием новых доступов. Так, при стандартном трансингуинальном доступе с длиной разреза до 8 см, при котором создается достаточная экспозиция, шанс совершения технических ошибок, равно как и возникновения гематом, по-видимому, меньше, чем при стремлении уменьшить длину операционной раны.
Развитие хирургии единого доступа также сталкивается с проблемами, связанными с чрезмерным давлением порта на края единственной операционной раны передней брюшной стенки. Так, частота троакарных грыж при SI (single incision)-технике составляет 2-3% [4], что сопоставимо с частотой рецидива после открытого грыжесечения с протезированием при паховой грыже.
Второй тип, который может быть отдельно выделен, – это гематома семенного канатика или его имбибиция кровью. В качестве риска возникновения этого осложнения следует отметить операции по поводу косой паховой грыжи, так как в этом случае хирурги традиционно рассекают оболочки семенного канатика при выделении ГМ [6]. Дальнейшая обработка ГМ в той или иной мере усугубляет риск развития кровотечения, хотя наиболее безопасный вариант – это вправление ГМ в брюшную полость [9]. Частичное иссечение ГМ, пересечение у шейки, сборивание швами, рассечение и подшивание в виде дополнительного слоя – все эти варианты техники чреваты нанесением дополнительной травмы, одним из осложнений которой может быть развитие кровотечения и гематомы [3, 7].
Гематомы третьего типа не имеют последствий по мере рассасывания – это гематомы (экхимозы) кожи мошонки, которые иногда трудно отличить от еще одного варианта гематом – гематомы мошонки (четвертый тип). Теоретически четвертый тип можно разделить на два подтипа: гематоцеле мошонки (рис. 1, а и далее на цв. вклейке) и гематома собственно яичка (рис. 1, б), которые, вероятно, являются следствием одного и того же осложнения – гематомы семенного канатика.
Рисунок 1. Ультрасонограммы. а – гематоцеле мошонки. Стрелками указаны стенки мошонки; б – имбибиция яичка кровью (слева – фронтальная, справа – сагиттальная плоскость). Стрелками указаны контуры яичка.
Пятый тип – гематома предбрюшинного пространства, встречается, как правило, при манипуляциях в пределах предбрюшинного пространства как при трансингуинальной предбрюшинной пластике, так и при эндоскопических доступах, при которых возникают технические сложности гемостаза, а также при выделении ГМ и семенного канатика при косых, невправимых и пахово-мошоночных грыжах.
Так, при эндоскопических вмешательствах может возникнуть кровотечение при повреждении эпигастральной артерии троакаром, вводимым без должного визуального контроля (рис. 2).
Рисунок 2. Этап доступа при тотальной экстраперитонеальной герниопластике. Видны множественные ветви нижней эпигастральной артерии (1) и вены (2) – Corona mortis
Надо отметить, что предбрюшинные гематомы, как правило, протекают более благополучно, в клинически стертых формах, однако встречаются и гигантские предбрюшинные гематомы. M. Parvaize и соавт. [18] сообщили о развитии гематомы объемом 770 мл после открытого правостороннего пахового грыжесечения у больного 71 года, принимавшего дипиридамол.
На рис. 3 показан еще один тип гематом (шестой) после пахового грыжесечения – гематома ГМ, оставленного после его пересечения в мошонке.
Рисунок 3. Гематома грыжевого мешка, оставленного в паховом канале после эндоскопической операции. 1 – грыжевой мешок; 2 – семенной канатик. Представлен этап повторной операции (из трансингуинального доступа) – выделение ГМ, оставленного в мошонке во время ТАРР по поводу правосторонней косой паховой грыжи больших размеров (IV тип по Nyhus). Повторная операция выполнена в связи с развитием у больного в послеоперационном периоде кишечной непроходимости, обусловленной внедрением петли тонкой кишки в «окно доступа» в брюшине в связи с несостоятельностью швов, в то время как гематома отсеченного ГМ, оставленного в мошонке, симулировала рецидив грыжи (так называемый «ложный рецидив» [5]. ГМ был иссечен, затем выполнена повторная лапароскопия, устранена кишечная непроходимость и повторно ушит дефект брюшины (признаков несостоятельности ЗС ПК после протезирования не отмечено).
Дифференцировать серомы и гематомы во время ультразвукового исследования, как правило, удается на основании характера жидкостного компонента (он более «плотный» при гематомах и содержит включения – сгустки крови), хотя клинически эти осложнения не всегда разграничивают [15]. Единственный достоверный метод диагностики – это эвакуация жидкостного содержимого.
Приведенная классификация гематом, а также данные исследования, на наш взгляд, должны помочь в оценке осложнений, возникающих при использовании того или иного метода грыжесечения.
Таким образом, ближайшие и отдаленные результаты экстренного и планового пахового грыжесечения методами аутопластики, протезирования брюшной стенки во время открытой и эндоскопической операции не зависят от пола, возраста, сопутствующих заболеваний, но связаны с техническими особенностями выполнения ряда оперативных приемов (избыточное выделение, иссечение грыжевого мешка, отказ от реконструкции задней стенки пахового канала при ее протезировании). Возникновение травматических осложнений пахового грыжесечения, таких как гематомы семенного канатика и мошонки, орхиты, орхоэпидидимиты, имеет прямую зависимость от техники обработки грыжевого мешка, а число рецидивов – от варианта реконструкции задней стенки пахового канала, надежность которой повышается при дополнении протезирования приемами аутопластики.
Выделение классификационных признаков наиболее частых осложнений пахового грыжесечения (в частности, гематом) облегчает оценку влияния различных технических приемов и методик на результаты операций.
Источник
